Чужие среди своих

Об особенностях российского протестантизма и перспективах его развития рассуждает Николай Шабуров, религиовед, директор Учебно-научного центра изучения религий РГГУ.

– Николай Витальевич, по оценке экспертов в некоторых регионах России число протестантских общин сегодня сравнимо с количеством православных приходов, если не превосходит их. Как бы вы оценили динамику распространения протестантизма в настоящее время по сравнению, скажем, с ситуацией, которая была 20 и 10 лет назад?

– Нужно учитывать, что мы не очень представляем себе абсолютную численность протестантов, ведь количество приходов и количество прихожан – это разные вещи. Когда у нас приводят данные о 70-80% православных, нужно иметь в виду, что можно быть абсолютно пассивным верующим, ходить в храм раз в год, то соблюдать, то не соблюдать посты, крестить детей. И Православная Церковь будет считать тебя своим членом. А у протестантов не так. У них, если ты член Церкви, то должен активно участвовать в ее жизни: обязательно присутствовать на воскресных богослужениях, участвовать в каких-либо секциях, кружках и т.д. Поэтому если попытаться вычленить действительно верующее религиозное население, хотя я понимаю, что это очень проблематично, то можно сказать, что протестанты по этому параметру приближаются к православным, а где-то и опережают их.

– Какие, на ваш взгляд, основные причины успеха протестантских организаций, особенно новых?

– Во-первых, необходимо отметить, что это определенная мировая тенденция, и наша страна здесь не является исключением. На протяжении последних ста лет происходил значительный рост протестантизма, прежде всего пятидесятничества, причем в тех регионах, которые традиционно протестантскими не являются, скажем, в Латинской Америке. Это феномен, который сейчас очень тщательно изучается. В этом регионе традиционное католичество сегодня во многом ушло в быт, обряды и т.д. А если кто-то ищет именно религиозные переживания, то зачастую находит их именно в протестантизме. Кроме того, протестантизм там является неким проводником ценностей Европы и США, более качественного уровня жизни, иного уровня ответственности. Здесь мы сталкиваемся с определенным парадоксом, который есть и в России. Дело в том, что пятидесятники и другие похожие направления в США считаются очень консервативным спектром общества: в вопросах морали, общественно-политической сфере. А в Латинской Америке они выступают как знаменосцы прогресса, борьбы с отсталостью, элементами традиционного общества.

Что касается российских реалий, нужно иметь в виду определенную специфику, а именно 70 лет внедрения атеизма, когда принадлежность к Православной Церкви в значительной степени утратила свой автоматизм. И на этом фоне началась проповедь протестантских движений, в частности харизматов. Понятно, что они имеют более значительное, чем в традиционных религиях, воздействие на молодежь. Банальный пример: если, скажем, молодой человек, находясь в духовном поиске, заходит в православный храм, часто бывает, что пожилые прихожанки его не принимают, обвиняя в том, что он не так одет и не умеет себя держать. Окружающее будет очень непривычно для него: служба на непонятном языке, ритуалы, хотя и красивые, но непонятные. А у протестантов он видит, что нет никаких особых облачений, вокруг много сверстников, и во время богослужения звучит современная музыка. Молодой человек предпочтет тех же харизматов православным точно так же как предпочитает рок-концерт опере, которую он не понимает.

– В каких регионах проповедь находит наибольший отклик населения? С какими факторами, местными условиями это связано?

Мы видим большую активность протестантов на Дальнем Востоке, там во многом они обгоняют православных миссионеров. Это регион, в котором исторически РПЦ оказалась не очень укорененной. Многие дальневосточные города строились в советское время, и в них возведение храмов, естественно, не предусматривалось. Допускаю, что в развитии протестантизма играют роль и демографические аспекты – более высокий процент молодого населения в регионе. Кроме того, протестантские Церкви, не только на Дальнем Востоке, но и вообще по стране, ведут гигантскую общественную деятельность, организуют фестивали, соревнования, не говоря уже о размахе благотворительной работы. Однако соперничество с РПЦ ставит многие протестантские общины в особые условия. Например, в Амурской области, где я недавно побывал, местная администрация относилась к харизматической Церкви “Новое поколение” вполне лояльно, пока они не решили организовать большую протестантскую семинарию. Не исключено, что трудности в реализации этого замысла возникли не в последнюю очередь по инициативе местной православной епархии, у которой своей семинарии в регионе нет. Православное образование вообще слабо развито на Дальнем Востоке, и протестанты здесь были готовы обойти РПЦ. Протестантские Церкви находят отклик еще и потому, что ведут очень большую социальную работу, в том числе и по реабилитации алкоголиков, наркозависимых, больных СПИДом. И здесь протестанты снова наталкиваются на огромные трудности, потому что очень многие чиновники на местах отказываются их поддерживать, считая, что пусть лучше наркоманы останутся наркоманами, чем отдать их в руки “сектантов”.

– Насколько можно говорить об “обрусении” новых протестантских движений в России?

– Здесь нужно учитывать достаточно сложный генезис этих движений в нашей стране. Если взять конкретно харизматическое движение, то оно возникло на Западе, и именно оттуда к нам в 1990-е годы приезжали проповедники и основывали Церкви, многие из которых существуют до сих пор. Безусловно, очень многое в мировоззрении у харизматов имеет западное происхождение. Например, свойственная им “теология достатка”, представление о том, что если человек много зарабатывает, это значит, что Бог его поддерживает. Были заимствованы и формы богослужений, которые часто неотличимы, например, от американских. С другой стороны, харизматическое направление в России родилось в значительно степени на базе пятидесятничества. Традиционное пятидесятничество у нас существует уже не меньше столетия, и оно распространялось, несмотря на достаточно жесткие преследования, в советские времена. В таком ключе современных харизматических пасторов можно считать наследниками традиционных пятидесятников.

Сегодня почти все современные пятидесятнические, харизматические, баптистские, адвентистские пасторы являются россиянами, то есть нет такой ситуации, как в российском католичестве и лютеранстве, где много священнослужителей-иностранцев. Однако между различными харизматическими общинами часто существует большая разница. В некоторых из них идет сложный процесс аккультурации. Например, многие харизматы открывают для себя отдельные аспекты православной традиции, богослужения, пытаются их воспринять и создать некий синтез, хотя в результате у них пока больше получается эклектика.

Среди некоторых общин очень популярны поиски русских корней протестантизма, причем в том числе и в старых так называемых ересях: стригольников, жидовствующих. Интересно, что если обратиться к XIX веку, началу истории российских евангельских христиан-баптистов, то мы увидим, что очень большую роль в становлении этих течений сыграли молокане – русское течение, которое сложно классифицировать, но можно назвать своеобразной формой протестантизма с отечественным генезисом. Однако когда началась проповедь протестантов, множество молокан целыми общинами переходили к ним. И сегодня многие потомственные евангельские христиане происходят от молокан. В какой-то степени это относится и к пятидесятничеству, поскольку у тех же молокан были группы прыгунов, максимистов, которые практиковали экстатические формы богослужения. Экстатические практики были свойственны и хлыстовству. А сейчас, например, на Амуре, где молоканство до советского времени было очень распространено, в одной из харизматических общин есть несколько экстравагантный проект воссоздания молоканских общин. Они считают молокан своими предшественниками и готовы, изучив их теологию и богослужение, как бы перевоплотиться в молокан. Я не уверен, будет ли это реализовано, но это, конечно, говорит о русификации, о поиске русских корней.

– Как вы думаете, существует ли у современных протестантов специфический “протестантский патриотизм”, который отличается от “православного”, о котором сейчас так модно говорить?

– Для многих групп пятидесятников характерен российский патриотизм. Однако в отношении политической позиции все не так просто. Некоторые группы поддерживают правые движения. Я встречал такую позицию в разговоре, скажем, с пресвитерианами. Тем не менее, и на Дальнем Востоке и вообще в России есть значительная поддержка нынешнего режима, то есть протестанты подчеркивают, что они российские патриоты, государственники. По некоторым статьям и проповедям заметна все усиливающаяся антизападническая позиция. Если говорить об институциональном уровне, одна из самых влиятельных организаций пятидесятников сегодня – РОСХВЕ – выражает поддержку нынешней власти. С другой стороны, как только протестанты сами оказываются в роли притесняемых, что происходит постоянно, они сразу вспоминают про общегражданские ценности, права и прочее.

– Получается, они, как говорится, ни наши, ни ваши?

– Они очень хотят укорениться в российской общественной системе, хотят, чтобы их воспринимали как традиционную Церковь. Они стремятся выглядеть солидарными со всеми христианами, отстаивать традиционные ценности в борьбе с секулярной цивилизацией. Например, в общественной жизни есть момент, которому сами пятидесятники уделяют колоссальное влияние, – это проблема отношений к нетрадиционной сексуальности. Харизматы у нас, безусловно, находятся в авангарде движения против гомосексуализма. Во многих проповедях звучит мотив об окончательном падении Запада, где в церквах благословляют однополые браки и не разрешают с библейских позиций осуждать гомосексуализм. А Россия якобы держится благодаря своим устоям. В этом вопросе все зависит от конкретной общины. Естественно, что харизматы, как и все протестанты, являются защитниками традиционных семейных ценностей. Хотя здесь тоже не обходится без противоречий. Они выпускают много брошюр, книг, где видна очень позитивная оценка сексуальности, причем именно в браке. С другой стороны, я был шокирован, когда прочитал в книге одного харизматического пастора о том, что воспитание детей невозможно без порки.

– Кто имеет наибольший успех: легальные структуры вроде РОСХВЕ или т.н. “подпольщики”, которые не входят в зонтичные организации, а иногда даже не регистрируются в Минюсте?

– Больший успех принадлежит, конечно, крупным организациям. Если говорить о нерегистрируемых общинах, то среди них встречаются очень разные организации. Например, есть старые традиционные пятидесятники, например Объединенная Церковь христиан веры евангельской, которую возглавляет Иван Федотов. Эта Церковь не регистрируется по принципиальным соображениям, считая, что христиане не должны иметь ничего общего с государством. А есть, наоборот, радикальные общины, которые иногда и регистрируются, но не входят в большие объединения вроде РОСХВЕ.

– Каким вам видится будущее российского протестантизма? Будет ли развиваться современная протестантская культура, и какие плоды она принесет?

– Без сомнения, будущее у российского протестантизма есть, однако оно в целом не очень зависит от отношений с государством. Протестантские Церкви сформировались, у многих из них есть опыт гонений и существования в подполье, они к этому готовы. Лучше или хуже, но они будут существовать и развиваться. Конечно, они не будут большинством, но, возможно, можно говорить и об их значительном численном увеличении в будущем.

Елена Демидова

Источник: Независимая газета