Подвиг сердца и разума или сколько «SOLAS» Мартин Лютер (не) прибивал к дверям Виттенбергского Собора?

Текущий год – время, когда во многих странах мира христиане встречают 500-летний юбилей Реформации, началом которой принято считать 31 октября 1517 года. Реформация– это не отдельное событие, а целая эпоха, охватившая несколько десятилетий всемирной истории и принципиально изменившая весь существовавший прежде мир. Множество реалий современности – от всеобщего образования до мирового политического устройства – являются наследием эпохи Реформации. Особый интерес к этой эпохе проявляют евангельские верующие, для которых эпоха Реформации стала причиной возникновения их многочисленных деноминаций и движений. О том, как начиналась эта эпоха, какие этапы и события ее наполняли, сколь значимыми были ее последствия – обо всем этом и о других аспектах Реформации написано уже весьма много достойных работ, к которым сложно прибавить что-то принципиально новое. Но, к сожалению, за прошедшие годы возникло и множество самых разных мифов, искажающих массовое представление обо всем этом. Текущая статья посвящена разбору нескольких ярких заблуждений и анализу значения события, дата которого стала началом Реформации.
 
31 октября 1517 года – один из самых важных дней всемирной истории, окутанный множеством мифов и домыслов. Первый из них – история с «прибиванием тезисов» к дверям Виттенбергского собора. Эта легенда так популярна, что уже почти неразрывна с воспоминаниями об этом дне. Даже в учебниках нередко можно встретить слова о том, будто бы Мартин Лютер прибивал свои тексты к церковным дверям, что вызывает очень много вопросов. Подобное действие, во-первых, не имеет никакого практического смысла, а во-вторых, выглядит абсурдным для жителей XVI века. На церковных дверях того времени вполне можно было обнаружить различные объявления, связанные с повседневной церковной и городской жизнью – от расписания богослужений до объявлений об аренде и продаже, что практикуется и в современных церквях. Однако серьезные богословские размышления не прибивают к дверям, потому как их принято публиковать иначе. Даже если бы вдруг Лютер замыслил совершить столь нелогичный поступок, прибивать стоило бы текст, написанный на местном языке. Но, как известно, «95 тезисов» написаны на латыни, которая была знакома лишь немногим образованным людям.
 
Второе заблуждение связано с «Five Solas», в русскоязычном мире называемых пятью основами протестантского богословия. В их число входят: Sola Scriptura («только Писанием»), Sola fide («только верой»), Sola gratia («только благодатью»), Solus Christus («только Христос»), Soli Deo gloria («только Богу слава»). Весьма часто, в том числе в евангельских церквях, “Five Solas” путают с «95 тезисами», говоря что Мартин Лютер якобы «прибивал» эти “Solas” к церковным дверям. Подобные идеи весьма забавны и, безусловно, ошибочны сразу по нескольким причинам. Во-первых, в современной математике 5 не равно 95. Если «прибиты» были только пять тезисов, что делать с девятью десятками оставшихся пунктов, потому как в названии стоит цифра 95? Во-вторых, если речь идет о тезисах против индульгенции, почему ни в одном из пяти словосочетаний нет ни единого упоминания о ней? Не стоило ли хотя бы раз сказать о том, против чего был написан текст? И, наконец, в-третьих, каким образом Лютер мог публиковать доктрины, которые были выделены только в XX веке?
 
Третье ошибочное представление о событиях 31 октября 1517 года – идея о том, будто бы в этот день Лютер осознанно начал восстание против Папы Римского и Католической Церкви. Начинать революционное движение через приглашение к научной дискуссии – весьма странно, потому как для объявления неповиновения существовали другие формы. Ни одна война, революция или восстание не начинались с предложения во имя любви к истине вступить в устную или письменную дискуссию. Это раз. Если бы текст «95 тезисов» призывал кого-то другого к участию в восстании, – в нем были бы явные призывы к конкретным силовым действиям, но ничего подобного там нет. Это два. Монах-августинец и профессор богословия, который посвятил свою жизнь служению Богу, в том числе через научную работу, вряд ли мог бы начать открытый бунт без значительных довлеющих внешних условий. В момент публикации названных тезисов подобные условия еще не успели возникнуть. Это три. Да, в последующие годы идеи Лютера стали ассоциироваться с неоднозначными событиями Реформации, но это было уже позже.
 
Что же произошло в тот знаменательный день? Мартин Лютер, следуя академическим и церковным традициям, опубликовал описание своих представлений о кризисе Католической Церкви в форме 95 тезисов. Да, текст получился весьма радикальным, но для богословской дискуссии это вполне понятный формат. Сперва тезисы были направлены архиепископу Альбрехту Бранденбургскому, а в последующие дни во множестве экземпляров разошлись по немецким землям. Лютер, как и полагалось богослову того времени, сообщил своему церковному руководству о том, что планирует начать серьезную дискуссию о тех проблемах, которые существовали на тот момент в Церкви. Формат, содержание и структура тезисов, способ их публикации, а также последовательность действий Лютера – все это свидетельствовало о его готовности к мирному обсуждению болезненных вопросов. Но, к сожалению, для правителей того времени сомнения в церковном устройстве были в числе «запретных тем». Неготовность признать свою неправоту, нежелание рисковать собственными доходами и привилегиями, недостаточная образованность многих священнослужителей – все это не позволило случиться мирной дискуссии. Вместо нее Европа вступила в долгий период трагических событий.
 
Несмотря на всю неоднозначность последствий поступка Лютера, публикацию «95 тезисов» заслуженно можно считать подвигом сердца и разума. Для тех, кто живет в XXI веке, вполне естественно сомневаться в чем угодно, задавать вопросы и высказывать несогласие с кем угодно и с чем бы то ни было. Однако представления о правах и свободах человека, причисляемые к наследию эпохи Реформации и отраженные в том числе в Уставе ООН, в прежние века не были столь распространенными. Сомневаться во мнении старших священнослужителей было крайне сложно и страшно, потому как к ним часто относились как к обладателям непререкаемой силы. Многие люди думали, будто бы церковные должности обеспечивают безошибочность суждений по любым вопросам, в первую очередь, в сфере вероучения. В этом контексте действия Лютера представляются смелыми, потому как лишь немногие могли бы отважиться на подобное и поставить под сомнение слова и дела священников. Но храброе сердце и сильное желание очистить Церковь от всего ошибочного все же помогли Лютеру отважиться на этот поступок.
 
Стоит сказать и о том, что Лютер совершил не только подвиг сердца, но и подвиг разума. В тезисах он написал не только о своем принципиальном несогласии с существовавшей церковной практикой, но и довольно подробно разобрал те ее аспекты, которые вызывали его возмущение. Помыслить подобное было страшно и сложно, потому как не всякий человек того времени был способен к серьезной аналитике. В большинстве современных церквей вполне привычно, что старшие служители и епископы обладают как минимум магистерским уровнем богословского образования. В некоторых странах без этого в принципе нельзя заниматься подобным служением. Однако в XVI веке лишь немногие христиане получали серьезное образование. Это требовало посвящения значительного времени на профессиональную подготовку, что было доступно лишь немногим. Да и те, кто получал образование, далеко не всегда творили новое и совершали значимые поступки. Лютер же был прилежным служителем, что помогло ему не только получить образование, но и использовать приобретенные способности для созидания Церкви и исполнения Божьей миссии.
 
Не все призваны стать такими преобразователями как Мартин Лютер, но каждому важно приготовить себя для выполнения той миссии, которую Бог желает ему поручить.

СЕРГЕЙ ЕГОРОВ,
заведующий Кафедрой христианской истории и богословия Евроазиатской богословской семинарии

Источник: Флагман № 25 (10), 2017